Владимир Семанов - Из жизни императрицы Цыси. 1835–1908
Неудивительно, что отношения с Гуном складывались у Цыси сложнее, чем со многими другими соперниками. По данным Хасси, она впервые встретила князя на одном из пикников, которые устраивались в Парке радости и света (летнем дворце Юаньминюань) для императора Сяньфэна и его друзей. Гун «был всего на два года старше ее и вскоре очень привязался к ней». Затем князь помог ей разделаться с триумвиратом, но сам не отошел от власти. Фактически, как показывает Юй Жунлин, он «стал главным регентом, а императрицы — только „правящими из-за опущенной занавески“, причем с неравными правами: ведь Цыси была лишь наложницей Сяньфэна. По обычаю, наложницы и конкубины должны были каждое утро „желать спокойствия“ императрице. Цыси приходилось исполнять этот унизительный ритуал, хотя после смерти Сяньфэна она и Цыань получили титулы Великих императриц.
Считая себя равной с Цыань, Цыси пренебрегала своими обязанностями. Тогда Цыань пожаловалась князю Гуну и тот посоветовал Цыси быть почтительнее ко вдовствующей императрице. Цыси страшно рассердилась, однако не посмела обнаружить своего гнева». Вероятно, это было ее первое столкновение с князем Гуном.
Второе столкновение произошло во время казни Ань Дэхая, которую организовали князь, Цыань и юный император Тунчжи. Но и на этот раз Цыси не решилась отомстить Гуну, а он продолжал вести себя весьма независимо. Например, князь противился трате средств на восстановление Парка радости и света, разрушенного англо-французскими интервентами в ходе второй «опиумной» войны. Этой реставрации хотели и Цыси, любившая развлечения, и Тунчжи, мечтавший таким способом изолировать свою мать от политики. Разъяренный поведением Гуна, он даже написал указ о его казни, которая только порадовала бы Цыси, но добросердечная Цыань удержала императора.
Будучи главой Государственного совета, занимавшегося внутренними делами страны, и одновременно Палаты внешних сношений, князь Гун сосредоточил в своих руках значительную власть и, пожалуй, больше, чем кто-либо из маньчжурской родовой знати, понимал необходимость учиться у буржуазных государств. Так, он писал о преимуществах поднимающейся Японии, основал в Пекине первую школу иностранных языков, полемизировал с реакционным президентом академии Лес кистей, который продолжал считать всех иноземцев варварами. Поэтому борьба против Гуна ясно свидетельствует о лицемерии Цыси, притворявшейся, будто она поддерживает сторонников хотя бы частичной европеизации.
Внешне отношение Цыси к князю иногда выглядит почти идиллическим, но на самом деле она боялась Гуна и незаметно добилась его исключения из числа регентов. Одним из выражений ее ненависти к Гуну явилось то, что наследником Тунчжи она выбрала сына князя Чуня, а не Гуна. Основная же месть последовала только через пятнадцать лет после казни Ань Дэхая, во время франко-китайской войны 1884–1885 годов, когда Китай утратил свои мнимые права на Вьетнам. Эта «потеря Аннама была использована вдовствующей императрицей для устранения сторонников ее покойной соперницы. Князя Гуна, Ли Хунцзао и Вэн Тунхэ сместили с должностей»,— пишет Вэнь Цзин. Между тем реальные причины поражения Китая были совсем другими: отсталость, разложение, невежество и т. д. Характерно, что в Палате внешних сношений не нашлось даже карты Аннама, который Китай собрался защищать.
Еще глубже раскрывает смысл этой кампании С. Л. Тихвинский:
«Цыси зорко следила за тем, чтобы в правительстве не вошел в силу кто-нибудь из маньчжурских князей или китайских сановников; едва она замечала, что растет влияние того или иного из царедворцев и он может в дальнейшем чем-нибудь помешать ей в ее безграничном стремлении к власти, она тут же начинала готовить контрудар и всегда искусно добивалась устранения неугодного ей лица. Так, например, в 1884 году, во время франко-китайской войны, использовав в качестве предлога поражение китайского флота в устье реки Минь в провинции Фуцзянь, Цыси одним декретом отстранила от участия в верховном императорском совете его старейших членов — князя Гуна, Бао Юня, Ли Хунцзао, главу военного приказа Цзинь Ляня и главу приказа Общественных работ Вэн Тунхэ».
На сей раз дело обошлось без отравления или отсечения головы, и Юй Жунлин объясняет причины этого: во-первых, князь Гун был слишком влиятелен, а во-вторых, Цыси привязалась к его дочке. Но романист Шай Дунфань дает еще одну, весьма правдоподобную мотивировку — князь вступил в сговор с могущественным Ли Ляньином, которому была выгодна смерть Ань Дэхая. Думается, что пример Гуна лишний раз свидетельствует о разнообразии приемов Цыси (иногда она тем или иным причинам отдаляла казнь неугодного человека либо заменяла ее другим наказанием), а также о запутанности и низменном характере тех мотивов, которые действовали при маньчжурском дворе.
ЖЕНИТЬБА ГУАНСЮЯ И «ОТСТАВКА» ЦЫСИ
К молодому императору Гуансюю правительница относилась примерно так же, как к Тунчжи, то есть всячески помыкала им. Например, Лян Цичао, цитируя записки евнуха Коу Ляньцая, свидетельствует, что Цыси ограничивала монарха даже во встречах с родной матерью — княгиней Чунь, приказывала подавать ему почти одни и те же блюда, часто несвежие или остывшие, нередко бранила его, заставляла подолгу стоять перед собой на коленях. Аналогичное пишут Блэнд и Бэкхауз: «Если вдовствующая государыня приезжала в Пекин, император должен был, строго следуя этикету, встречать ее коленопреклоненным у ворот дворца. Когда Гуансюй сам ездил к ней в летний дворец, он тоже должен был стоять на коленях у ворот, пока главный евнух Ли Ляньин не разрешал ему войти. Ли, ненавидевший Гуансюя, иногда заставлял императора ждать по полчаса, прежде чем докладывал Старой будде о его появлении».
Так было в юности Гуансюя, но очень мало что изменилось и в его зрелые годы. Мы часто даже не представляем себе, до чего доводили обитателей Китая традиционные правила, в том числе конфуцианский принцип «уважения к родителям».
В марте 1889 года, когда Гуансюю исполнилось восемнадцать лет, тетка женила его на дочери своего младшего брата Гуйсяна. Молодой император совсем не любил эту девушку, однако Цыси все-таки настояла на браке. Правда, кроме постылой жены Гуансюй получил двух наложниц: сестер Чжэнь и Цзинь. К последней император тоже относился довольно холодно, по Чжэнь ему очень нравилась. Эта история умело расцвечена в романе Цзэн Пу, где Чжэнь выступает под именем Бао:
«Дело в том, что вдовствующая императрица приходилась государю теткой, а будущая молодая государыня была его двоюродной сестрой и племянницей вдовствующей императрицы. Смысл этого браки состоял в двойном скреплении родственных уз: крови рода Айсинь Гиоро предстояло еще раз слиться с кровью племени Нара.[20] Такова была цель старой императрицы...
Но надо сказать, что среди фрейлин находились также две сестры из рода Татара — Цзинь и Бао. Во дворце их называли просто Старшей и Младшей красавицами, потому что обеих природа одарила редким очарованием. Особенно прелестной была Младшая красавица: живая, умная, отличная поэтесса и художница, она очень нравилась государю, и он часто мечтал сблизиться с ней. Девушка была достаточно смышленой, чтобы понять намерения молодого императора. В мире только одна любовь не разделена на классы и по-настоящему бесстрашна. Поэтому как ни высоко было положение государя и как ни сурова была вдовствующая императрица, влюбленные все же умудрялись обмениваться взглядами и перебрасываться словами...
Однажды, выйдя из Зала радости и долголетия, где он помогал вдовствующей императрице просматривать доклады, государь неожиданно встретил Младшую красавицу. Держа в руках какой-то предмет, она проходила мимо зала. В тот день на ней был розовый вышитый халат, цвет которого очень гармонировал с ее белым личиком и ясными глазами. Императору она показалась еще прелестней, чем обычно, и он невольно залюбовался ею. Младшая красавица тоже остановилась и устремила на него смеющийся взгляд. Влюбленные, конечно, не ожидали, что в этот самый момент из зала величественно выплывет старая императрица в синем шелковом халате, расшитом бессмертными аистами, и фиолетовой накидке с жемчужной бахромой. В прическе у нее торчала серебряная шпилька, украшенная жемчугом, а с пуговицы халата свисали жемчужные четки. Увидев, что император в испуге бросился бежать, старуха тотчас подозвала девушку к себе и отпустила фрейлин. Младшая красавица дрожала всем телом, зная, что ее ждет, но, подняв глаза на старую императрицу, не обнаружила на ее лице гневного выражения.
— Почему император стоял с тобой рядом? — спросила старуха.
— Просто так,— пролепетала Младшая красавица.
Государыня улыбнулась:
— Не обманывай меня, я ведь не дура!
Девушка бросилась на колени и отвесила земной поклон:
